Драгоценный собор и кораблик на шпиле: история возведения золотых маяков Петербурга

Когда самолет идет на посадку над Финским заливом, весь Петербург лежит как на ладони. Но лучше всего видны Адмиралтейство, Петропавловский собор на Заячьем острове, Исаакиевский собор, Инженерный замок и несколько больших церквей. В закатных лучах их шпили и купола то ярко светятся кроваво-красным огнем, то бледнеют, когда самолет разворачивается, круто кренясь на крыло…

Самый высокий

Петропавловский собор, построенный гениальным швейцарским архитектором Доменико Трезини, стал первой высотной доминантой города, получившей золотое навершие. Стройный и легкий силуэт храма своей вертикалью оживил унылые плоские контуры невских берегов. Первоначально собор был деревянным, но в 1712 году (в год официального провозглашения Санкт-Петербурга российской столицей) Трезини начал перестраивать его в камне, существенно изменив силуэт постройки.

Петр I торопил с окончанием строительства. Царю хотелось по скорее взойти на колокольню собора, чтобы полюбоваться городом. Его мечта осуществилась в 1720 году, когда был возведен последний ярус колокольни. С  70-метровой высоты царь и его свита любовались Петербургом.

Петропавловскую «иглу» проектировал голландский плотник Харман ван Болос, но помогал ему советами сам Петр I. Для золочения шпиля, высота которого в ту пору составляла 106 м, из Риги пригласили «спицных дел мастеров» И. Штейнбеса и В. Эбегарда. Они осуществили золотое покрытие «через огонь».

Суть метода состояла в том, что более 400 золотых монет расплавили в ртути, а затем раствор наносили на очищенные пемзой медные листы. Когда ртуть испарилась, золото плотно прилегло к меди. Поскольку толщина золотого покрытия составляла всего тысячную долю миллиметра, эту операцию пришлось повторять несколько раз.

Наверху шпиль увенчал золотой шар-яблоко, над которым вознеслась трехметровая фигура ангела с крестом. Собор был так красив, что свидетель постройки храма Ф. В. Бергольц писал в 1721 году:

«Крепостная церковь — самая большая и красивая в Петербурге. При ней высокая колокольня в новом стиле, крытая медными, ярко вызолоченными листами, которые необыкновенно хороши при солнечном освещении».

Пожар 1756 года уничтожил прекрасное архитектурное строение и уникальные часы-куранты, купленные Петром I в Голландии за 45 тысяч рублей. Позже императрица Екатерина II озаботилась, чтобы разрушенную огнем колокольню восстановили «точно такой же, как прежде была».

На восстановленной колокольне установили новые куранты, тоже голландские, но больше отвечающие «духу времени». Они могли исполнять «Боже, царя храни», могут и нынешний гимн России. Обветшавший внутренний деревянный каркас шпиля в 1858 году заменили на уникальный (по тому времени) металлический, весящий 207 т. При этом высота шпиля увеличилась до нынешней — 122,5 м!

Изменилась и фигура летящего ангела. Архитектор А. Ринальди уменьшил размер крыльев «Божьего вестника», и тот стал менее уязвим для буйных невских ветров, поскольку фигура еще и получила возможность вращаться вокруг оси, словно флюгер.

К 300-летию Петербурга ангела и шпиль, как, впрочем, и все постройки на территории Петропавловской крепости, отреставрировали. Сегодня высота ангела составляет 3,2 м, а размах его крыльев — 3,8 м!

Кораблик на шпиле

Не уступает красотой Петропавловскому собору и Адмиралтейство, замыкающее перспективу нескольких центральных проспектов города, включая и Невский. Поэт Всеволод Рождественский назвал это изящное здание «маяком отеческой земли». Высота острого многогранного шпиля Адмиралтейства — 72  м. В верхней части он украшен трехмачтовым фрегатом, давно ставшим одной из эмблем Петербурга.

Кораблик не такой уж маленький, как кажется с земли. В длину он 2 м, а в высоту — 1,5 м. И при ветре способен поворачиваться вокруг своей оси. Строил Адмиралтейство наш земляк Андреян Захаров — выходец из семьи моряков. Гениальный зодчий настолько безупречно рассчитал пропорции нового сооружения, что знаток архитектуры В. Григорович после завершения строительства отметил:

«Главное Адмиралтейство — здание огромнейшее, можно сказать, единственное по чистоте архитектуры, соразмерности во всем и изящному стилю».

Власти города намеревались разместить в Адмиралтействе Центральный военно-морской музей, многие годы квартирующий в здании бывшей фондовой биржи, но, к сожалению, эта идея так и не была осуществлена.

Драгоценный собор

Архитектор Огюст Рикар де Монферран спроектировал и построил за 40 лет (1819–1858) самый грандиозный храм Петербурга, названный именем святого Исаакия Далматского. Порой кажется, что сам Господь вселил в него Свою красоту и благодать. Кем бы ни был человек по своей вере — православным, католиком, мусульманином или буддистом, — никто не останется равнодушным к этому архитектурному чуду.

При сооружении собора применялись самые ценные каменные материалы, включая и редкие минералы. Лучшие сорта финского коричнево-красного гранита пошли на изготовление 48 колоссальных колонн четырех портиков собора. Еще 36 колонн были использованы при украшении купола, четырех колоколен и оконных проемов.

Интерьеры храма потрясают своим величием и живописностью. При отделке алтаря мастера не поскупились на дорогие и редкие самоцветы: уральский малахит, афганский лазурит, а также на золото и серебро в весьма больших количествах.

Неслучайно Исаакиевский собор считается единственным в своем роде музеем природного камня. Но, конечно, самой красивой его частью является купол, внутренний диаметр которого составляет 22 м! На его золочение ушло более 100 кг червонного золота. Качество работ удостоверялось клеймением каждого листа.

Сверкающий на солнце купол Исаакия вот уже полтора века служит своеобразным маяком для судов, идущих по Финскому заливу. Его видно за 40 км!

Блестки Невской пальмиры

Никого не оставят равнодушными и другие золотые «маяки» Петербурга: многоглавый Никольский собор над тихими водами Крюкова канала, храм Воскресения Христова — Спас на Крови, хорошо видный с Марсова поля и Невского проспекта.

Золотом блещут не только невские шпили и купола. Оно мерцает в тончайших орнаментах решеток и оград, в фигурных стойках и плафонах старинных фонарей, стройные силуэты которых украшают скверы, мосты, особняки. Благодаря этим веселым «блесткам» город не выглядит угрюмым даже в самую сумрачную погоду.

Юрий Туйск