Курская битва. Жаркое лето 1943 года

Открываются архивы, пишутся мемуары — все это помогает увидеть прошлое иначе. Особенно это касается сегодняшних дней.

Если раньше отечественным историкам дозволено было пользоваться только нашими, советскими доку ментами, да и то не всеми, то теперь можно по дням сличать журналы боевых действий Красной армии и войск вермахта, читать дневники генерала Гальдера (начальника германского Генштаба) и точно знать количество танков, произведенных в Германии и у нас, в СССР.

Все это помогает точнее воспроизвести и события той великой Курской битвы, которая случилась жарким летом 1943 года, ровно 80 лет тому назад.

План операции «Цитадель»

«Я решил, как только позволят условия погоды, провести наступление «Цитадель» — первое наступление в этом году. Этому наступлению придается решающее значение. Оно должно завершиться быстрым и решительным успехом, дать в наши руки инициативу на весну и лето текущего года…

Каждый командир и каждый солдат должен проникнуться со знанием решающего значения этого наступления. Победа под Курском явится путеводной звездой, факелом для всего мира». (Оперативный приказ А. Гитлера № 6 от 15 апреля 1943 года.)

А было так, что в феврале — марте 1943 года группа армий «Юг» под командованием генерал-фельдмаршала Эриха фон Манштейна сумела нанести тяжелые поражения войскам Воронежского и Юго-Западного фронтов.

Уже в который раз немцы взяли Харьков, а нашим войскам после победы под Сталинградом вновь довелось испытать горечь поражения. Тем не менее сил развивать этот успех у немцев уже не было, и на фронте наступило затишье, длившееся 100 дней, — самое долгое затишье за всю Великую Отечественную войну!

На южном фланге линия фронта приобрела форму выступа. Вот почему Манштейн посчитал необходимым любой ценой, пусть даже из последних сил, но «срезать» его, а для этого немедленно начать наступление на Курск.

Однако командующий группой армий «Центр» генерал-фельдмаршал фон Клюге не только не поддержал Манштейна, но, напротив, поспешил убедить Гитлера отложить наступление до конца весенней распутицы. Напрасно Ман штейн убеждал фюрера в том, что наступать надо, пока еще у русских в этом районе нет никакой обороны, что в грязь они наступления не ждут.

Гитлер не счел его доводы достаточно вескими и принял решение начать наступление в мае. Естественно, советское командование пре красно понимало, где будет нанесен главный удар летом 1943 года. Достаточно было взглянуть на карту, чтобы увидеть, что немцы ударят на Курск одновременно с севера и с юга, причем данные разведки все это только лишь подтверждали.

В итоге Став ка ВГК отменила на это время все наступательные операции: все силы были брошены под Курск, на подготовку к оборонительному сражению.

Наступление назначено

Манштейн ручался за успех наступления в апреле, однако не мог ручаться за него в мае — июне. Еще большим противником наступления был «отец» германских танковых войск Хайнц Гудериан (Быстроходный Хайнц, как называли его солдаты), прямо заявлявший, что потери в танках в этом сражении будут недопустимо велики, а восполнить их не удастся по причине ограниченных возможностей германской военной промышленности.

Он указывал, что новые танки Т-V «пантера» во многом еще недоработаны, что они «конструктивно сырые», а обучение экипажей так же не на высоте. Танков T-VI «тигр», чья исключительная эффективность была уже доказана, было слишком мало, чтобы с их помощью прорвать оборону советских войск.

Но Гитлер упорно стоял на своем. 3 мая он заявил:

«Неудачи не должно быть!»

Тем не менее 10 мая уже в личной беседе Гудериан вновь попробовал убедить Гитлера отказаться от наступления. Фюрер ответил:

«Вы совершен но правы. Как только я начинаю думать об этой операции, у меня начинает болеть живот».

Но… ни к предложению Манштейна начать наступление из рай она Харькова, где русские этого вряд ли будут ожидать, ни к словам Гудериана, который советовал не наступать, а ждать наступления русских, он не прислушался.

Фон Клюге и генерал Кейтель убедили его, что удар новых германских танков будет неотразим. Наступление, которое должно было решить судьбу Германии, было назначено на 5 июля.

Начало сражения

В советские годы у нас регулярно демонстрировали кинокартину «Огненная дуга» из киноэпопеи «Освобождение», и большинство из нас именно поэтому фильму представляют себе бои на Курской дуге.

Между тем сражение началось даже не 5, а 4 июля, когда саперы из дивизии «Гроссдойчланд» начали проделывать проходы в минных по лях, а панцергренадеры после артподготовки и интенсивного авианалета в 15:20 двинулись в атаку.

Только к вечеру им удалось потеснить наши войска и закрепиться на высотах, господствующих над местностью. Дорога к наступлению была открыта.

На северном участке фронта не прозвучало ни одного выстрела. Командующему Центральным фронтом генералу Рокоссовскому еще 2 июля были известны день и час наступления, поэтому в 01:10 5 июля он приказал начать массированный артиллерийский обстрел немецких позиций.

Артиллерийский огонь длился около часа и причинил серьезный ущерб войскам, готовившимся к наступлению, но не отсрочил его ни на одну минуту!

В 03:30, как и предполагалось, немецкие части двинулись в наступление. Однако саперам потребовалось целых 2 часа, чтобы проделать проходы в минных полях, по которым в атаку двинулись тяже лые танки «тигр».

«Фердинанды» и «тигры»

План германского командования был исключительно прост по замыслу. На северном участке Курской дуги 9-я армия генерал-полковника Моделя, имея в своем составе пять танковых дивизий, наступала на Курск с одной стороны, а на юге в наступление шла 4-я танковая армия генерал-полковника Гота, силами восьми танковых дивизий.

На фронте были собраны отборные танковые части: дивизии СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер», «Дас Райх», «Тотенкопф», а также элитная моторизованная дивизия «Гроссдойчланд». И вот вся эта сила, потом уже больше никогда вместе не собиравшаяся, навалилась на советские войска.

Однако на северном участке наступления немцам не удалось вклиниться в советскую оборону более чем на 11 км! Причем именно здесь немцы применили еще одно свое новое оружие: самоходные артиллерийские установки «фердинанд» с 200-мм лобовой броней и 88-мм пушкой, еще более мощной и страшной, чем был вооружен танк «тигр», так как с ее помощью любой советский танк гарантированно уничтожался с расстояния 2 500 м.

Казалось бы, перед их мощью уже ничто не устоит, но… конструкторы, их создавшие, почему-то не удосужились вооружить «фердинанда» хотя бы одним пулеметом, поэтому вблизи их можно было вывести из строя обыкновенной бутылкой с горючей смесью!

Кроме того, сами эти машины были неправильно использованы: вместо того чтобы расстреливать советские танки издалека, их пустили вперед проламывать нашу оборону!

В итоге из 90 этих САУ почти половина машин застряла на минных полях и была потеряна. «Тигры» тоже не помогли, поскольку здесь их был всего лишь один батальон — 45 танков, поэтому при всей своей мощи они большого успеха так и не добились.

Самое удивительное, однако, заключалось в том, что, хотя в боях было потеряно всего лишь 3 (три!) «тигра», к 13 июля в составе батальона числилось всего лишь 14 исправных машин. Все остальные вышли из строя из-за технических неисправностей!

Ход битвы

На южном участке Курской дуги, где распоряжался фельдмаршал Манштейн, дела шли не сколько лучше. Там гитлеровским войскам удалось вклиниться в нашу оборону на целых 20 км. На севере Моделю нужно было прорвать еще не меньше 16 км нашей обороны, но вот для Гота расстояние до Курска было значительно меньшим, поэтому главный удар было решено нанести именно на южном участке.

Боевой приказ Главного командования сухопутных войск Германии фон Манштейну и командующему 4-й танковой армией генерал-полковнику Готу гласил:

«Достичь со единения с 9-й армией прямым прорывом через Обоянь».

Однако разведка доклады вала, что возле села Прохоровка у русских находятся значительные резервы танков, и они, вне всякого сомнения, ударят немцам во фланг, едва те предпримут наступление на Курск в этом районе. Тогда Гот предложил Манштейну ударить именно на Прохоровку, а уж затем двигаться на север в направлении Курска.

Гот располагал при мерно 700 танками разных типов, и этой силы, как он считал, должно было хватить на прорыв советской обороны. Танки вновь пошли в бой, но решительного перевеса в силах у немцев все-таки не было.

Заранее зная о месте будущего наступления, советские войска нарыли многокилометровые линии окопов, возвели укрепления и установили минные поля. Достаточно сказать, что протяженность всех линий траншей под Курском составляла 10 000 км — расстояние от Москвы до Владивостока!

Танки Т-34, как уязвимые на расстоянии, были в большом количестве закопаны в землю по самые башни и расстреливали гер манские танки лишь только после того, как они проходили мимо, — в борт и корму. Впрочем, потери у немцев мог ли бы быть еще больше, если бы не наше «умелое» командование.

Так, например, командующий Воронежским фронтом генерал Ватутин отдал приказ командующему 1-й танковой армией Катукову атаковать немцев, хотя тот ему и доложил, что в его армии 1/3 танков легкие — Т-70, которые просто нельзя посылать в бой против новейших германских танков.

Естественно, что первые атаки дали такой показатель потерь, что Катуков попросил Ватутина отменить этот приказ, однако Ватутин ему отказал!

По счастью, Катуков оказался честным человеком и нашел в себе смелость обратиться лично к Сталину, чтобы тот отменил этот убийственный приказ. Приказ Ватутина в итоге был отменен, а Т-34 продолжали действовать из засад, что было куда более эффективно в том положении.

8–10 июля немцы продолжали медленно, но верно прогрызать нашу оборону, после чего наконец-то повернули на Прохоровку. Теперь уже Ватутин запросил у Сталина подкреплений и получил в свое распоряжение 5-ю гвардейскую армию генерал-лейтенанта А. С. Жадова и 5-ю гвардейскую танковую армию генерал-лейтенанта П. А. Ротмистрова.

Им надлежало занять позиции к западу от Прохоровки и наносить немцам удары во фланг. Но их командующие еще не знали, что в это время, а именно 10 июля 1943 года, ударная группа Гота уже подготовила удар в направлении Прохоровки!

Прохоровка: танковый ад

Сражение под Прохоровкой началось 10 июля. К исходу дня немцы захватили совхоз «Комсомолец» и начали двигаться к совхозу «Октябрьский».

Немецкая авиация делала все возможное, чтобы помочь своим наземным войскам. Штурмовики Ю-87 «штука» с 37-мм пушками в подвесных контейнерах под крыльями буквально терроризировали советские танки и артиллерию. Танки в сопровождении панцергренадеров медленно, но неуклонно наползали на окопы. Однако и сопротивление, которое они повсеместно встречали, тоже было крайне упорным.

Примеров массового героизма наших рядовых бойцов и командиров в это время было совершено столько, что их все просто даже не возможно перечислить.

Так, девять солдат-бронебойщиков на направлении удара на Прохоровку вступили в бой с семью вражескими танками и все их подбили, при чем последний уничтожил их командир, бросившийся под немец кий танк со связкой гранат!

Тем не менее до самой Прохоровки оставалось всего лишь 2 км без каких-либо серьезных укреплений. Ватутин понимал, что уже 12 июля Прохоровка будет взята и немцы повернут на Обоянь в тыл наших войск. Поэтому он приказал танковой армии П. А. Ротмистрова ударить на немцев, а 5-й гвардейской армии А. С. Жадова ее поддерживать, хотя в ее составе танков не было вообще!

Танкисты Ротмистрова испытывали нехватку боеприпасов, но делать было нечего: приказ есть приказ! Однако около полуночи Ватутин решил изменить время наступления с 10:00 на 08:30, чтобы, как он потом говорил, упредить немцев. И это действительно ему удалось, вот только для большинства наших танкистов это решение стало убийственно роковым: пойдя в бой на своих танках, они увидели, что немецкие танки стоят вдали полностью подготовленными к бою.

Это были машины танковой дивизии «Лейбштандарт Адольф Гитлер». Дивизия имела огромный боевой опыт и прекрасную выучку, хотя и насчитывала всего 56 танков: 4 «тигра», 47 танков Т-III, Т-IV, Т-V и 10 самоходок StuG III.

В атаку же на немцев по шли 190 Т-34, 120 легких танков Т-70, 18 английских тяжелых танков Mk IV «Черчилль» (о котором сам Черчилль как-то сказал: «У танка, который носит мое имя, недостатков больше, чем у меня само го») и 20 САУ СУ-122, короткоствольная пушка которых против германских машин была мало эффективна.

Начав атаку в 08:30, советские танки только к 12:00 дошли до немецких артиллерийских позиций, заставив отступить немецкие танки, однако какой ценой!

Наши потери составили около 200 танков, поскольку немцы расстреливали их издали, пользуясь дальнобойностью своих орудий! А ведь все могло бы быть иначе, не поторопись мы с атакой! Дело в том, что, как мы это знаем сегодня, немецкая атака была назначена на 09:10, и в этом случае мы бы встречали их огнем с места, а такая стрельба значительно точнее, не говоря уже о том, что многие наши танки при этом находились бы в укрытиях!

Во второй половине дня немцы ввели в бой танковые дивизии СС «Дас Райх» и «Тотенкопф», причем 268 немецким танкам пришлось сражаться против 684 наших. Но результаты не утешительны.

Согласно журналу боевых действий, 5-я гвардейская танковая армия потеряла в тот день 299 танков и САУ, тогда как 2-й танковый корпус СС всего 30 машин! Тем не менее в условиях постоянного выхода из строя новых немецких танков даже такие потери оказались фатальны.

На следующий день главные события переместились на север, где начал наступление Брянский фронт в направлении на Орел. Но на юге немцы по-прежнему продолжали атаковать, хотя и не столь напористо и интенсивно.

Причина заключалась в том, что в это время наши англо-американские союзники высадились в Сицилии, и Гитлер, вызвавший к себе фон Клюге и фон Манштейна, приказал им операцию «Цитадель» прекратить, а все бое способные танковые части СС срочно перебросить в Италию.

Впрочем, Манштейну было разрешено продолжать наступление вплоть до 16 июля, чтобы по возможности уничтожить как можно больше советских танков и обескровить наши войска. Манштейн доказывал, что до победы на юге всего один шаг, но Клюге объяснил, что на севере все так плохо, что победа на юге ничего не даст. Танковые дивизии СС требовались везде, а их-то как раз и не хватало! Вот так 17 июля и закончилось Прохоровское танковое сражение.

Итоги

В августе 1943 года Сталин поручил Маленкову создать комиссию по расследованию столь больших потерь 5-й гвардейской танковой армии. В отчете комиссии действия Ротмистрова были названы образцом неудачного командования, хотя он всего лишь выполнял отданный ему приказ. Сталин хотел отдать его под трибунал, но его уговорили этого не делать, так как тогда пришлось бы судить и Ватутина.

«Гинденбургов у меня нет!» — заметил как-то Сталин по поводу невысокого боевого мастерства своих военачальников.

Сам же Ротмистров уже 20 августа 1943 года написал маршалу Жукову письмо, в котором назвал себя патриотом танковых войск и всю вину за большие потери свалил на… танковых конструкторов, обвинив их в зазнайстве, хотя они тоже ничего не могли без прямого указания Сталина!

«Танк «пантера», — написал он, — стоит значительно выше танка Т-34… в особенности по качеству вооружения».

А в итоге вышло все так, как это всегда бывало в России и раньше: гром грянул, и мужик перекрестился. Т-34 было срочно решено перевооружить более мощным орудием калибра 85 мм, что позволило улучшить его огневую мощь, хотя немецкие танковые орудия эта пушка все равно не превзошла.

Однако в условиях тотальной войны все решало не качество, а количество вооружения, и с этим немцы ничего сделать не могли. Восполнить свои потери вермахт уже не мог. Более того, Гитлер так и не оценил профессионализм и честность Гудериана и несколько раз снимал его с командных постов, пытаясь на него свалить вину за собственные просчеты.

Поэтому едва только такая возможность представилась, как Хайнц сбежал и сдался американцам!

Вячеслав Шпаковский