«Зло остановлено»: как проходил картофельный бунт в России

Высочайшими повелениями было приказано провести во всех казенных селениях общественные посевы картофеля для снабжения крестьян посевным материалом.

Также повелевалось издать наставление о возделывании, хранении и употреблении картофеля, поощрять премиями и другими наградами хозяев, отличившихся в возделывании этой культуры. Однако эти благие начинания во многих местах вызвали неприятие и даже ожесточенное сопротивление. Волнениями в 40-х годах XIX века было охвачено более полумиллиона крестьян Поволжья, Приуралья и Центральной России.

Вятские страдания

В Вятской губернии местные власти по-своему «расшифровали» циркуляр от 8 августа 1840 года и особое внимание обратили лишь на вопрос о сбыте корнеплодов. Здесь посчитали, что при существующих путях сообщения сбыт урожая будет крайне затруднителен, а посему выращивание этой культуры для крестьян невыгодно. В столицу ушел ответ, в котором отмечалось, что гораздо выгоднее строить казенные заводы для выкуривания вина из картофеля. Однако в столице все эти проекты отклонили, и из Министерства государственных имуществ в Вятку были направлены четкие разъяснения, в которых говорилось о том, что указ о повсеместном разведении картофеля действует в интересах исключительно местного крестьянства.

Исправникам предписывалось всеми силами и средствами способствовать выполнению программы. Приказ есть приказ. Исправники отдали распоряжение об отведении части пахотных земель под картофель, невзирая на сопротивление местных земледельцев. Увы, в 1841 году плохое лето и неблагоприятные почвы сказались на урожае. Эта неудача еще более ухудшила ситуацию.

Убеждения остались бесплодными

В мае 1842 года в нескольких уездах Вятской губернии начались массовые волнения. С Нолинского уезда они распространились на Глазовский, Вятский, Слободской и другие. Так, крестьяне Телицынского общества отказались сажать картофель, несмотря на «внушения» властей и священника. А вскоре крестьяне другого общества — Быковского — решили засеять зерном отведенные под корнеплод земли. Подогревали эти «бунтарские» настроения упорные слухи о закрепощении, о переходе в состояние удельных. Сельские сходы повсеместно принимали решения противиться введению новых порядков.

В те места, где был посажен картофель, посылали «депутатов» с призывом к совместным действиям. Крестьяне Салтыковского общества, побывав на сходе у быковцев, вернулись домой и выкопали весь картофель. Власти потребовали выдачи зачинщиков, но крестьяне упорствовали. Всем прибывающим чиновникам наносили оскорбления и даже грозили смертью. По распоряжению губернатора в Быковскую было направлено войсковое подразделение. Но и это не испугало бунтовщиков — собравшиеся крестьяне сами угрожали солдатам.

Что нам солдаты? — кричали быковцы. — Нас тысячи соберутся. Вот как расчешем кольями, так будет по-нашему.

Исправник просил губернатора о дозволении пустить в ход огнестрельное оружие. Он докладывал, что главным зачинщиком является крестьянин деревни Калининской Ефим Калинин, которого днем и ночью сопровождает толпа крестьян, и поэтому нет никакой возможности его арестовать. Он же сообщал, что в селении Тараньково собралось до 800 человек и уже не расходятся несколько дней. Губернатор приказал воздержаться от применения оружия и уведомил исправника о своем выезде на место.

Позднее в рапорте на имя императора Николая I губернатор сообщал:

13 июня привел я воинскую команду к селению Быкову, при котором нашел сборище 600 человек крестьян, ничем не вооруженных. Оставив команду в 200 шагах от толпы, я пошел к крестьянам в сопровождении духовенства для убеждения их. Убеждения мои остались бесплодными, крестьяне все единогласно объявили мне, что картофель им не способен и что они расходиться не будут.

Возвратясь к команде, я несколько раз посылал к толпе объявлять, что буду в нее стрелять, но толпа не двигалась. Заметив, что крестьяне начинают разбирать изгороди и намерены вооружиться, и, боясь, чтобы, вступив с ними в рукопашный бой, не произвести значительного кровопролития, я в сей крайности нашелся уже вынужденным прибегнуть к огнестрельному оружию…

Смертельные наставления

В тот день было ранено 18 крестьян. Бунтовщики хотя и перестали ломать изгородь, но с места так и не сдвинулись. Чтобы не расстреливать людей, губернатор с солдатами уехал к крестьянам «мирных» селений, где повелел сажать картофель. Вскоре он вернулся в «расстрелянную» деревню, где «застал крестьян в прежнем положении, и они не трогались с места». По команде губернатора солдаты бросились в толпу, действуя только прикладами ружей. Зачинщиков заключили под стражу, а восемь человек были наказаны розгами. Затем губернатор направился в Талакмочинскую волость.

В селении Таранка он застал толпу в 1 500 человек. «Для приведения толпы в некоторое смущение» он приказал произвести залп, после чего 30 человек «были повержены на землю». Но даже после этого толпа не расходилась. Солдаты, разделившись на три отряда, бросились на нее с трех сторон и после кратковременной борьбы «повергли крестьян на землю и перевязали». В это время из леса показались бунтовщики, спешившие на помощь. Губернатор приказал произвести по ним выстрел из орудия. 18 человек пало, и только после этого толпа рассеялась. Через несколько дней неповиновение в Нолинском уезде было окончательно сломлено и картофель посажен.

По неточным данным, при усмирении в уезде было убито 8 человек, позднее от ран умерло еще четверо. 39 человек были ранены. К суду привлекли 231 крестьянина. Из них 19 человек были наказаны шпицрутенами и отправлены в Бобруйскую крепость, 24 человека, избежав шпицрутенов, были заточены в крепость «к работам».

«Зло остановлено»

Только в Слободском уезде обошлось без кровопролития. Правда, пытались оказать неповиновение крестьяне Баевской и Широковской сельских общин: был избит десятник, то же самое грозило писарю и старшине, которые якобы «продали общество». В деревне Шаманаевская крестьяне чуть было не убили помощника окружного начальника Чеботаревского — он спасся чудом, ускакав на лошади. 20 июня в деревню прибыла воинская команда, и большая часть собравшихся крестьян, «…усмотрев команду, разбежалась в разные стороны…». Оставшиеся на предложение разойтись не реагировали. И тогда крестьяне были «опрокинуты» и зачинщики «перевязаны».

События, произошедшие в Нолинском уезде, напугали крестьян Вятского уезда — они дали подписку о покорности. В Глазовском уезде, где до этого крестьяне ломали изгороди, выкапывали и разбрасывали посаженный картофель, тоже обошлось без стрельбы. По словам властей, только одного упоминания о «нолинских мерах» было достаточно, чтобы укротить «дух неповиновения и водворить дух кротости и покорности».

В Глазовском уезде в одном из селений, увидев воинскую команду и «убедившись в пользе мер правительства к разведению сего овоща», крестьяне «пали на колени и просили прощения». После того как к некоторым «употребили исправительные меры», крестьянство приступило к посадке картофеля. Глава Вятской губернии доложил в столицу:

Теперь зло остановлено и дальнейшей надобности в употреблении силы оружия уже не предстоит.

Виктор Владимиров