Валентина Талызина. Я выросла в совхозе и умела все! Сажать картошку, колоть дрова и доить корову
Но тяга к искусству взяла-таки свое
– Я играла в куклы до… девятого класса, – признавалась Валентина Талызина (†90). – У меня были театры! Музыкальной комедии, оперы и балета, а также кинотеатр. Мама говорила: «Валя! Ну ты хоть бы на танцы пошла!» А я все сидела дома и разыгрывала спектакли со своими «артистами».
Валя родилась в январе 1935 года в Омске. Родители работали в системе торговли. 32-летний Илларион Талызин руководил отделом рабочего снабжения, а его 22-летняя супруга Настя служила там же счетоводом.
В 1939 году к СССР была присоединена Западная Белоруссия. И супругов направили в город Барановичи.
– Поселились у поляков, – вспоминала народная артистка РСФСР. – Местные втайне ненавидели коммунистическую власть. Но к нам относились нормально. Отец даже закрутил роман с полькой. Врезалось в память на всю жизнь. Папа стоял на коленях, хватаясь за мамины ноги, и громко умолял: «Ну, сделай так, чтобы я не пошел к ней!» Но сибирячка удерживать мужа не стала и отпустила на все четыре стороны. Гордая!
А потом началась война.
– На второй день отец пришел за мной в детсад, – продолжала Талызина. – А через два часа от садика ничего не осталось – разбомбили! Железнодорожный узел – тоже. Поэтому уехать мы не могли. И мама сказала полякам: «Я остаюсь. Что будет вам, то пусть и мне». Те только покачали головой: «Нет, пани, вам и нам будет разное». В тот же вечер мы сели, наверно, на последнюю полуторку: трое детей и взрослые. По дороге то и дело нас останавливали какие-то командиры: «Слезайте! Мы реквизируем грузовик для нужд фронта!» В ответ приподнимали и показывали нас. Ругань стояла страшная! Но все-таки пропускали. На следующий день немцы вошли в Барановичи. А еще через день всех коммунистов вместе с семьями расстреляли на главной площади.
Целый месяц мать, которой было самой всего 28, с шестилетним ребенком добиралась до родной Омской области. Поселилась рядом с сестрой, работавшей в Борисовском зерносовхозе.
– Жили очень скромно, питались однообразно, – вздыхала Валентина Илларионовна. – Хорошо, что держали корову. Еще на столе были картошка, огурцы, зеленые соленые помидоры. Они не успевали в Сибири за короткое лето созреть. Иногда ели какое-то мясо. Это была роскошь! Но ни каш, ни фруктов я не знала. Алиментов от отца мы не видели. Жили на крошечную зарплату счетовода. Кстати, замуж мама больше не вышла. Всю себя посвятила мне. Думала, что стану учительницей. Я выросла в совхозе и умела все! Сажать картошку, колоть дрова и доить корову. Заодно стала молчаливой и замкнутой. В Сибири не любят болтать.
В 1952 году выпускница сельской школы поехала поступать в Омский педагогический институт.
– Моя подружка на экзаменах провалилась, – рассказывала актриса. – Поскольку неохота было одной ехать забирать документы, сказала, что я тоже не прошла. А я по своей наивности даже не стала проверять. И отправилась вместе с Таней на экономический факультет аграрного института.
Но тяга к искусству взяла-таки свое.
– Меня все время манила сцена. Я пошла в драмкружок, играла главные роли. Стала звездой местного масштаба, – улыбалась Талызина. – После второго курса была практика. Пыль, жарища. Я водила трактор, полола и думала, что, если сейчас не отправлюсь в столицу, останусь в этих полях навсегда!
После второго курса сельхозинститута девушка уехала в Москву и поступила в ГИТИС. Это случилось в 1952 году.
– Так как за моей спиной было 3000 километров, а приехала я без документов в неизвестность, то, видно, на экзамене показала себя хорошо. Приняли с первого тура! – гордилась актриса. – Правда, жить приходилось впроголодь. Мой ужин состоял из одного бутерброда. Просто ужас! Нищета страшная!
Поэтому Талызина приложила все усилия, чтобы стать отличницей и получать Сталинскую стипендию.
– Зубрила изо всех сил! – признавалась Валентина Илларионовна. – Но в итоге стала получать 780 рублей – очень большие деньги! Помню, ветчина стоила трешку. Я была богаче всех!
В 1958 году 23-летнюю Талызину приняли в Театр имени Моссовета.
– Одна актриса сказала обо мне: «Пришла девочка непородистая, некрасивая, обыкновенная социальная героиня. Правда, с красивым голосом и очень профессиональная». Только через год мне дали главную роль в спектакле. А в кино и вовсе сняли только в 1963-м.
Это была небольшая роль следователя-практиканта Инны в детективе «Человек, который сомневается». Дебютантке тогда исполнилось 28 лет.