Людмила Гурченко. Она уже была звездой, а дома кривились: «Выскочка!»
Родной Харьков актриса не могла простить почти 40 лет!
– Если вы меня спросите, что такое счастье, я отвечу, что это Харьков. Моя жизнь там с родителями, – говорила Людмила Гурченко.
Но долгое время звезда и видеть не желала это «счастье». И, вспоминая свой город, испытывала «смесь любви и ненависти». Родной Харьков актриса не могла простить почти 40 лет! За что?
Главную роль Лены Крыловой в фильме «Карнавальная ночь» Люся Гурченко сыграла на третьем курсе ВГИКа. В декабре 1956 года комедия вышла на экраны страны, и 21-летняя девушка прославилась на весь СССР. Актрисой восхищались, ей подражали, а исполненная песенка «Пять минут» стала всенародным шлягером.
В январе 57-го студентка приехала домой на каникулы и в своей школе № 6 организовала вечер.
– Народу собралось много, – улыбалась Нина Свит, школьная подруга. – Люся увлеченно рассказывала о съемках. Мы слушали с раскрытыми ртами, как завороженные. Это было чудо: Гурченко, блистающая на экране, тут, с нами!
Кто-то искренне восторгался и гордился. А кто-то корчился от зависти и выискивал в «выскочке Люське» изъяны. И вторых было больше, естественно.
– Да почувствовала я, что рады за меня единицы: кто-то из одноклассников, дворовых друзей и соседей, – вспоминала 75-летняя Гурченко.
И вскоре завистникам предоставилась возможность позубоскальничать.
Несмотря на славу, актриса жила бедно. А по правилам ВГИКа харьковчанку лишили стипендии, поскольку она стала «снимающейся студенткой». Гонорар за «Карнавальную ночь» быстро испарился – на радостях Люся всем накупила подарков. И пришло время, когда сама стала с трудом наскребать на булочку и бутылку кефира.
– Меня приглашали выступать в разные места, – делилась звезда. – Я считала, что так должно быть: раз снялась, будь добра, радуй народ. И денег не спрашивала. Выступала бесплатно. Но однажды администратор какого-то дома культуры вручил мне конверт. Я открыла и обрадовалась: рубли! Какое счастье! Теперь будет на что жить! И таких конвертов было потом, может, десятка два. А осенью меня вызвал редактор крупной газеты и просветил, что это незаконно. Я сказала: «Поняла. Больше такое не повторится». Но спустя пару дней появился разгромный фельетон «Чечетка налево». Об артисточке Гурченко, которая берет конвертики, то бишь рубит бабло.
Это был сильнейший удар по репутации. Студентке устроили разнос в вузе. А 50-летний министр культуры СССР Николай Михайлов, узнав, в сердцах заявил:
– Чтобы я не слышал больше о Гурченко!
В газетах появилось еще несколько статей о «молоденькой хапуге».
– И на меня обрушился шквал возмущенных писем, – продолжала Людмила Марковна. – Но больших гадостей, чем из родного города, я ниоткуда не получала! Как меня обзывали! И бессовестная, и позор Харькова, и рвач, и «из грязи в князи». А в местных газетах рисовали шаржи, например, спрут с моим лицом, а в щупальцах – конвертики с торчащими деньгами.
Людмила Гурченко уже была звездой, а дома кривились: «Выскочка!» Родителям Марку Гавриловичу и Елене Александровне язвительно говорили:
– Чтобы Люську вашу взяли в артистки, вы заплатили 25 000 рублей. И откуда только такие деньжищи у вас?!
Актриса рыдала. Было так обидно! В Москве об этих статьях быстро забыли, режиссеры не давали хороших ролей, но сниматься звали. А на родине продолжали «топтаться».
В июне 59-го звезда приехала в Харьков рожать.
– И когда я легла в родильный дом, в палате прямо при мне начали обсуждать – кто за, кто против, – рассказывала актриса журналу «Коллекция. Караван историй». – И общий вердикт: «Допрыгалась!» После этого я сказала: «Прощай, любимый город».
И больше туда ни ногой! Родители сначала приезжали в Москву, потом актриса забрала их к себе.
И примирить любимицу публики с родным городом удалось лишь руководителю Харьковского управления культуры 52-летнему Константину Шердицу. Летом 1996 года чиновник пригласил знаменитость на открытие «Клуба земляков». Людмила Марковна кричала в телефонную трубку:
– Ни за что! Меня город предал!
Но мужчина оказался красноречивым и настойчивым. Гурченко приехала. И, когда 60-летнюю легенду встретили с хлебом-солью, расплакалась:
– Я во сне часто Харьков видела. Думала: «Неужто помру, так и не посетив родимые места?!»
А перед выходом на сцену сказала Шердицу:
– Вот сейчас кто-нибудь крикнет: «Эй, выскочка!»
Не крикнули. Аплодировали стоя. И народная артистка СССР опять заплакала. Счастливыми слезами.