Александр Зацепин. Взорвав горшок деда, я решил стать великим химиком!
Музыка пацана не интересовала. Но все изменила армия
– Прошу, откажите охламону! – уговаривала Валентина Болеславовна директора Новосибирского цирка. – Сегодня придет показываться. Несносный ребенок!
«Охламон» – 16-летний Саша Зацепин – вознамерился бросить школу и стать артистом.
– Душа требовала, – смеется композитор. – Мечты о профессии менялись тогда, как погода в Санкт-Петербурге. Взорвав горшок деда, я решил стать великим химиком!
Музыка пацана не интересовала. Но все изменила армия.
Саша родился в Новосибирске в марте 1926 года. В интеллигентной семье. Мама – полька по происхождению Валентина Оксентович – преподавала в школе русский язык и литературу. Папа – известный на всю Сибирь хирург Сергей Зацепин. Они жили в огромной по советским меркам пятикомнатной квартире.
– Можно было на велосипеде ездить! – вспоминает 97-летний мэтр. – Однажды я даже смастерил автомобиль: взял из отцовского кабинета кушетку для осмотра пациентов, проткнул валик для головы – вставил туда руль, к низу прикрепил колеса, подобранные на помойке. И катался по всей квартире! Но папа мою машину быстро экспроприировал. Пришел мастер и вернул кушетке первоначальный вид.
Летом Зацепины долго отдыхали в Крыму, Абхазии и Краснодарском крае. Единственному ребенку уделяли много внимания. Дома устраивали литературные и музыкальные вечера. Отдали в музыкальную школу и на акробатику.
– Я с восьми лет сочинял мелодии, – продолжает народный артист России. – Но делал это так, походя. Музыка меня абсолютно не манила.
Гораздо интереснее было заниматься спортом. И хулиганить. Спускаться по веревке с крыши своей пятиэтажки, цепляться сзади и кататься на трамваях, прыгать с моста в реку Каменку на тарзанке.
– Еще я прицепил к высокому тополю толстую проволоку и съезжал по ней, – хвастается Александр Сергеевич. – Это было лихо! Меня прозвали Зацепой.
Пацану было 10, когда его заворожил кабинет отца: колбочки, спиртовки, реагенты… И Саша принялся «мудрить разные смеси».
– Первое, что сделал – порох из селитры, серы и древесного угля, – говорит знаменитость. – Но эта адская смесь взорвалась в фарфоровом горшке деда, хранившемся как память о нем. Меня не ругали. Наоборот, поощряли мою любознательность. Папа сердился только из-за того, что я ленился убирать за собой. Химия долго сводила меня с ума. Чего я только не делал! Например, колпачки для стрел. И, когда мы с пацанами стреляли из лука, при попадании в мишень раздавался шикарнейший «бах!». Еще ракеты. Начинял их порохом, приделывал бикфордов шнур – и они летали на 300-400 метров!
Но «еще более шикарно» получались акробатические трюки.
– Делал все виды сальто, стоял на руках, ходил колесом… Девчонки визжали от восторга! Это было так волнующе!
Потому, оканчивая восьмой класс, Александр решил с учебой завязать и пойти в цирк, где можно хорошо заработать и покрасоваться перед поклонницами! И парня взяли бы – он был очень гибок. Но мама опередила. И «охламону» отказали.
Ну а как же мечта стать великим химиком? Она трансформировалась в другую. Стать великим радиотехником!
– Одно увлечение плавно перешло в другое, – продолжает легенда. – Приемников тогда почти не было. Я ходил в библиотеку смотреть, как все устроено: схемы и тому подобное. Потом записался на курсы радиодела. Собирал приемники, паял ламповые усилители. Все это пригодилось, когда у меня появилась студия звукозаписи – я многое там сделал сам. И сейчас обожаю этим заниматься!
Черный, 1941-й, год принес в семью двойное горе. Через пять месяцев после начала войны арестовали Сергея Дмитриевича. Он возглавлял военный госпиталь. Хирурга привлекли… по статье 58 Уголовного кодекса РСФСР «Контрреволюционная деятельность».
– Донес коллега, которого отец считал другом, – объясняет композитор. – Тогда вышел указ. За опоздание на 15 минут на работу судить! И папа сказал: «Наконец-то советская власть взялась за лодырей и разгильдяев!» Через три дня его вызвали в НКВД: «Значит, вы считаете, что советская власть до этого ничего не делала?» Отец: «Я этого не говорил». А чекисты: «Вы сказали: «наконец-то». Значит, до этого советская власть попустительствовала!» Папу держали в камере, выбили передние зубы, по ночам не давали спать, постоянно таскали на допросы. Полгода таких пыток – и человек подписал себе смертный приговор! Слава богу, расстрел заменили на 15 лет лагерей. Срок отец отбывал в Озерлаге, в Иркутской области. А в 56-м папу реабилитировали. Но к нам он уже не вернулся. Появилась другая семья…
Удивительно, но Сашу с мамой не объявили «семьей врага народа». Лишь переселили в двухкомнатную квартиру.
– Моя жизнь не поменялась, – поясняет звезда. – Никто мне ничего не высказывал, не кривился, не заставлял отказаться от отца. Наравне со всеми я ездил в колхозы на подмогу. На детской техстанции окончил курсы трактористов, а то деревенские ржали надо мной. Потом окончил еще курсы киномехаников. И даже сконструировал 16-миллиметровый проектор, победил в олимпиаде и получил премию! К музыке по-прежнему относился несерьезно, хотя создал небольшой джаз-оркестр и писал мелодии. Но собирался в институт радиотехники.
Такового в Новосибирске не было. Поэтому по окончании школы в 44-м году Саша поступил в Институт инженеров железнодорожного транспорта. Однако уже в марте вылетел оттуда за неуспеваемость! Так ненавидел математику, что наделал кучу хвостов по техническим предметам. Пересдачи не помогли – Зацепин все завалил.
И тогда Сашу призвали в армию. Направили в Тюменское пехотное училище.
– А я рвался на войну, но она скоро закончилась, – улыбается знаменитость. – Командиром взвода у меня оказался 23-летний актер Евгений Матвеев. Он и предложил перейти в армейский ансамбль песни и пляски. Во время отпуска я освоил кларнет, аккордеон и балалайку. И меня приняли. Так музыка прочно вошла в мою жизнь. В 47-м, уволившись в запас, я устроился концертмейстером в Новосибирскую филармонию. Так что если бы не армия, то никакого композитора Зацепина не было бы!